Совсем недавно, несколько месяцев назад все западные СМИ с садистской улыбкой расписывали, как плохо будет России после снижения нефтяных цен. Как ей придется урезать социальные статьи в бюджете, как на дрожжах будет расти народное недовольство вплоть до полного майдауна… Однако, не случилось. В результате произошедшего снижения курса рубля даже резервные фонды в прошлом году сократились на сущую копейку и сейчас составляют внушительную сумму 8,87 трлн рублей.

Но в январе Brent обновила минимумы ниже $30, главный наш бухгалтер Силуанов чуть не расплакался от горя, и надо бы ПРЕДМЕТНО оценить, что день грядущий нам готовит. Вот сейчас мы этим и займемся.

Для начала определимся с зависимостью курса рубля к доллару от нефтяных цен. Вот она на рис.1. При ценах от $100 до 30 это фактический курс, а дальше, при цене $10-20 мы его экстраполировали. Отметим, что курс этот установлен рынком, никаких серьезных интервенций ЦБ не проводил и вряд ли проводить будет. Укреплять рубль сейчас рано, ослаблять - страшно.


Теперь, базируясь на этой корреляции рубля и нефти Brent, рассчитаем возможные поступления в бюджет от продажи нефти, нефтепродуктов и природного газа. Но сначала оговорим некоторые условия.
Рис.1

Мы не будем учитывать общие налоговые поступления от нефтегазовых предприятий: налог на имущество, отчисления от зарплаты работников и налог с прибыли. Первые два от цены нефти не зависят и к тому же в объеме бюджета весьма малы. Налог с прибыли может принести в бюджет 2-3 сотни миллиардов рублей, но его трудно прогнозировать. При нынешних низких ценах наивно ожидать большую доходность. Так что пусть эти деньги останутся как бы резервом. А мы определим налоговые поступления от НДПИ, акцизов, экспортных пошлин и НДС.

Физические показатели примем на уровне 2015 года:
- добыча нефти (с конденсатом) 535 млн т, экспорт – 240 млн т,
- производство нефтепродуктов – 282 млн т, экспорт – 190 млн т,
- добыча газа 635 млрд м3, экспорт – 190 млрд м3.
Нефть. На рис 2 представлены поступления от добычи и экспорта нефти. Здесь я учел разницу между сортами Brent и Urals, которая составляет от 1,5 до 4 долларов на баррель. Также учтены налоговые льготы, которые уменьшают доходы примерно на 10%. А вот НДС от внутренних продаж нефти я считать не стал; он будет присутствовать в составе НДС от нефтепродуктов.

Рис.2
Еще два года назад поступления от нефти составляли более 6 трлн руб., или 60% от всей суммы нефтегазовых доходов. Сейчас, при цене Brent $30 они сокращаются ВТРОЕ. А при цене ниже $15 их не будет ВООБЩЕ. Так устроено наше налоговое законодательство.

Нефтепродукты. Доходы от нефтепродуктов (рис.3) поступают в бюджет в виде акцизов, НДС и экспортной пошлины. Только экспортная пошлина зависит от мировых цен на нефть. А наибольший вклад в бюджет дают акцизы. Даже при самых низких нефтяных ценах поступления от нефтепродуктов превышают 1,5 трлн руб.

Рис.3
Природный газ. При расчете доходов от природного газа принято, что минимальная экспортная цена (при цене Brent $10) составит $150 за 1000 м3. Наибольший вклад в доходы вносит экспортная пошлина (рис.4). В целом рублевые поступления от природного газа слабо зависят от цены нефти и составляют примерно 1,5 трлн руб. в год.

Рис.4
Зависимость суммы нефтегазовых доходов от нефтяных цен показана на рис. 5.

Из полученных результатов следуют такие выводы:
1. Налогообложение сырой нефти построено таким образом, что при изменении цены Brent в пределах $70-100 за баррель, доходы бюджета сокращаются незначительно. Вероятно, это было целью введенной налоговой системы.

Рис.5

2. При цене Brent $50 нефтегазовые доходы уменьшаются до 8 трлн руб., что составляет половину нынешнего федерального бюджета. Бюджет утвержден с дефицитом в размере 2,36 трлн руб. но при этом средний курс рубля к доллару принят равным 63. Фактически (см. рис.1) при такой цене курс составлял 68 руб./$. Это добавит нам порядка 500 млрд руб. доходов.

3. При цене Brent $30 нефтегазовые доходы сокращаются почти вдвое, и дефицит бюджета приобретает угрожающие размеры. Это не трагедия. Для пополнения бюджета есть резервные фонды, а кроме того - займы, нерадикальная девальвация и, наконец, эмиссия. Последнее, на мой взгляд, является лучшим решением, поскольку риски инфляции сейчас минимальны из-за явного снижения спроса.
Но самым техничным решением стала бы кооперация с ОПЕК ради возвращения контроля за нефтяным рынком. На погибель спекулянтам. Думаю, оно и будет реализовано.

Прочие новости – краткой строкой.
Россия, Саудовская Аравия, Венесуэла и Катар на встрече в Дохе 16 февраля договорились заморозить добычу нефти на уровне января 2016 г. В последующие дни к ним присоединились Ирак и Нигерия. Поскольку крупнейшие экспортеры ОПЕК за последние полгода снизили добычу, им нетрудно будет выполнить эти обязательства. Лишь Россия в январе увеличила добычу на 53 тыс. барр./сут.

Иран поддерживает инициативу по «заморозке» добычи, но пока не будет к ней присоединяться. Кроме Ирана, те же проблемы у Ливии, Сирии и Ирака, из-за боевых действий они не могут реализовать свой нефтяной потенциал. Впрочем, хотя иранские чиновники регулярно обещают залить мир своей нефтью по самые уши, за прошедший месяц после снятия санкций в Европу ушло только два танкера. Поэтому пусть пока Иран постоит в сторонке.

Cheniere Energy, «лидер» американского экспорта СПГ не поставит его в феврале в Европу. У компании проблемы с завершением строительства трубопровода. Вместо этого она ищет $2,8 млрд, чтобы расплатиться по ранее сделанным долгам.
Котировки нефти Brent на этих новостях всю прошлую неделю колебались в интервале $32-35,5 при незначительной тенденции к росту. Если они продержатся выше $30 еще 2-3 недели, то сломают долгосрочный падающий тренд.
Коммерческие запасы нефти в США за прошедшую неделю выросли на 2,2 млн барр., недельный импорт подрос на 5,6 млн барр. Запасы бензина увеличились на 3 млн барр., дизеля – на 1,4 млн барр. Добыча нефти по оперативным данным снизилась на 51 тыс. барр./сут. Продолжают буйно падать объемы бурения; число работающих буровых станков в США сократилось на 27 (до 514 шт.), в Канаде на 16 (до 206 шт.).
На ближайшую неделю я ожидаю сильные колебания цен при несущественной тенденции к росту.